Богом Данная. Жизнеописание схимонахини Макарии.

автор книги Геннадий Дурасов


Издание четвертое
исправленное и дополненное




По благословению митрополита
Смоленского и Калининградского
Кирилла

Книга рассказывает о жизненном пути выдающейся подвижницы Православия схимонахини Макарии (Артемьевой; 1926 1993).
С полутора лет у нее заболели ноги, и с трех она уже не ходила, а ползала; в восемь засыпает летаргическим сном и две недели пребывает душой в раю. По благословению Царицы Небесной она получает дар исцеления людей. В годы войны девочку оставляют на улице, где прожила она семьсот дней. Ее подбирает старая монахиня, с которой проживет подвижница двадцать лет, а затем сама примет монашество и схиму. До последнего дня своей жизни она была в послушании у Царицы Небесной.
Подвигом схимонахини Макарии была неустанная, ни днем, ни ночью не прекращавшаяся молитва за Москву, за Россию и всех россиян. Высокая жизнь народной печальницы и молитвенницы изложена в виде житийного повествования. Книга рассчитана на самый широкий круг читателей.


От избытка бо сердца уста глаголют.
/Мф.12,34/


ВСТУПЛЕНИЕ

К схимонахине Макарии впервые приехал я в Прощеное воскресенье 1985 года. С той памятной для меня встречи на протяжении последующих лет я нахожусь под самым глубоким впечатлением от ее удивительной прозорливости и необычайной силы молитвы. У Господа и Божией Матери могла она, как я верил, вымолить всё, о чем бы ни просила. Тогда мне было трудно поверить, что я не только видел, но и говорил с человеком святым, прожившим удивительно тяжелую по выпавшим на ее долю испытаниям жизнь. Видел такую великую подвижницу,
о которой мог лишь прежде прочитать в житиях святых.
В наше рациональное время жития древних святых многими воспринимаются как полулегендарные. А между тем живые рассказы о недавно почивших или ныне здравствующих праведниках, с одной стороны, являются знамением православной веры, а с другой - духовно укрепляют верующих людей. Они служат яркими примерами для подражания и напоминают всем нам, что дело спасения души хоть и многотрудное, но реальное и сегодня. Духовный подвиг схимонахини Макарии в этом смысле может стать ценным примером для подражания, поскольку
она являет собой удивительно яркую личность на нашем духовном небосклоне...
Не раз пытался я расспросить о жизненном пути Матушки людей, которые много лет не только знали, но и пользовались ее гостеприимством, духовной и материальной поддержкой. Но никто из них, к. сожалению, так и не смог рассказать что-либо существенное о подвижнице. Думалось часто: нельзя допустить, чтобы этот великий пример подражания Христу остался в забвении; как сделать его достоянием гласности не только
в России, но и за пределами нашего Отечества? А может быть, попытаться составить жизнеописание этой Божией избранницы нашего Отечества?
В молитвах я стал просить Царицу Небесную, чтобы Она благословила Матушку поведать о своей жизни, так как знал, что подвижница все делает только с благословения Владычицы. По-видимому, молитва эта была Ею услышана, и Матушка сама вдруг стала рассказывать отдельные эпизоды своей жизни, а я сначала по памяти, а вскоре и дословно принялся записывать все сказанное ею. По необъяснимой для меня причине мне посчастливилось в течение многих месяцев быть не только собеседником, но и духовно близким ей человеком,
с кем она могла говорить о самом для нее сокровенном. Так за восемь лет накопилось много записей, из которых и составилось это жизнеописание.
Но прежде чем приступить к его изложению, я счел необходимым получить на это благословение у духовно близкого схимонахине Макарии человека - протоиерея Михаила. Духовно поддержал меня и благословил издать книгу о схимонахине Макарии и архимандрит Гермоген, глубоко почитавший старицу.
Настоящая работа не претендует на исчерпывающую полноту, а является попыткой исполнить христианский долг и поведать людям об их выдающейся современнице. Основной задачей этой книги было собрать воедино все самое ценное, что удалось услышать от Матушки, и донести до читателя не только ее живую речь, но и образ. Образ человека, жившего среди нас и подражавшего Тому, Кто душу свою отдал для искупления многих/Мк-10,45/.



Камень, егоже небрегоша зиждущии,
ей бысть во главу угла.
/Пс. 117,22/


ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

I

Схимонахиня Макария родилась 11 июня 1926 года, в день Отдания Пасхи, когда Церковь празднует икону Божией Матери Споручница грешных и вспоминает деву-мученицу Феодосию. Родители ее, пятидесятилетние Михаил Артемович и Феодосия Никифоровна Артемьевы, жили в деревне Карпове Вяземского уезда Смоленской губернии.
На второй день после рождения, в праздник Вознесения Господня, ее вместе с братом-близнецом решено было крестить. В самый день рождения девочки ее будущей крестной, монахине Евдокии, жившей в селе Булгакове, где раньше находилась же некая Скорбященская община, было видение, из которого следовало, что крестить новорожденную девочку нужно только в церкви великомученика Георгия, что в селе Кулиши. Идти же туда следовало пешком, неся младенца на руках.
Егорьевский храм, как его называли местные жители, был большим и красивым. Рядом с ним стояла часовня, а вблизи протекала никогда не замерзающая река.
Настоятелем храма служил тогда иеромонах Василий, человек глубоко духовный, имевший дар прозорливости и среди жителей окрестных деревень и сел славившийся исцелением душевных и телесных недугов. Он хорошо знал семью Артемьевых и не раз бывал в их доме.
Когда нас принесли крестить, - рассказывала Матушка, - брат был очень слабый. Священник сказал: Сначала окрестим мальчика, потом девочку. Отец Василий поторапливал пономаря: Давай, давай скорее, мальчик умереть может. И действительно, как только младенца Ивана окрестили, он умер. Затем отец Василий крестил девочку и нарек ей имя Феодосия, что значит Богом данная. Вынимая ребенка из купели и подавая ее крестной матери на пеленку, он сказал: Девочка хорошая, жить будет, а ходить не будет*.
Семья Артемьевых была самой большой в округе: родители, четверо сыновей с женами и детишками, шесть дочерей, одна из которых была замужем, - всего двадцать человек. Жили они в ту пору все вместе в маленьком домике, который ни расширять, ни перестраивать не разрешалось. В доме было очень тесно: и посидеть негде, и прилечь негде. *Младенцы плачут, детишки побольше что-то лопочут. Маленькие большим спать не дают, те, кто побольше, плачут, как маленькие. Двадцать человек, а жили как двое, ничего лишнего, только
молитва*, - вспоминала матушка Макария.
Глава большого семейства Михаил Артемович был тогда старшим рабочим на железной дороге. А в молодости, как только женился, работал в бараночной, пек баранки. Его отец Артем в 1890-е годы получил подряд на строительство церкви в соседнем селе Тёмкино. Михаил также в свободное от работы время трудился на этой стройке: подносил кирпичи, мял глину. Феодосия Никифоровна работала вместе с мужем на железной дороге. Кроме того, она занималась портняжным делом, шила одеяла, ткала холсты, и в дом к ней приходило
с заказами много людей.
В былые времена в русских семьях маленькие дети спали в деревянной люльке, похожей на корытце, которое подвешивалось на веревках за четыре угла к концу гибкой палки - лучку. Эта люлька покрывалась сверху пологом. Когда маленькая Феодосия еще лежала в люльке, с полудня до трех часов дня на лучке загоралась свечка. Откуда она бралась - никто не видел и не знал, Девки, девки, смотрите, опять свечка горит, - удивлялись невестки, - знать, девочка не простая. *У тебя с этим ребенком что-нибудь будет, - говорили
они Феодосии Никифоровне, - и у нас дети есть,что же у них лампадки не горят, дети ведь все одинаковые*.
Между тем, девочка быстро росла, не отставая от своих ровесников. Я рано пошла, была бойкая, все кричала, как было не по мне. Речистая была, лопочу что-нибудь, - вспоминая, рассказывала Матушка. Мать звали Феодосией и младшую дочку тоже Феодосией, и чтобы их различить, девочку стали любовно называть Феёнушкой.
Как-то раз пришла к матери за сшитым одеялом старуха-заказчица. Глядя на Феодосию, она удивленно произнесла: Какая маленькая, а уже ходит, - и затем погладила ее по спинке. Тут же у девочки подогнулись коленки, и она упала. Что ты не встаешь, что не ходишь? - спросила ее мать, подойдя к лежащей на полу Феодосии. Как же я буду ходить, я ж коленочки не могу разогнуть, - отвечала девочка. С того времени у нее заболели ноги: день она ходила, а на другой ее одолевал недуг, случались припадки, длившиеся
до четырех часов кряду. Она падала на пол и не могла встать. Несчастные родители возили ребенка к докторам, но лечение результатов не давало, и больной ребенок становился обузой для большой семьи.
Все работы по дому в семье Артемьевых лежали на невестках: они следили за чистотой, готовили еду. Те, кто кухарил, всегда недосыпали. Вставать приходилось в половине четвертого ночи, чтобы успеть приготовить пищу и накормить всех: кого перед работой, кого перед учебой. Еду готовили трижды в день. Утром - два больших котла: один с супом, другой со щами. В завтрак, обед и ужин за стол садились по очереди: сначала ел отец, четверо сыновей и невестки, затем садилась мать и все дочери, и после всех кормили
маленьких. В доме было сытно, на стол ставили одну на всех большую чашку с супом или щами, и из нее все черпали своими ложками.
Феодосии же места за столом не находилось, и вспоминали о ней в последнюю минуту. Больная и голодная девочка ползала под столом и рада была найденной корочке хлеба, оброненной кем-то. Они меня не жалели и кормить не хотели, чтоб я умерла. До того меня сморили, что я еле ползала, не знаю, как жива осталась, - вспоминала Матушка. Ей не было еще и двух лет, когда, голодная, она полезла в чугунок, чтобы найти поесть что-нибудь, но опрокинула его на себя, а там был кипяток. В другой раз хотела достать из
чугунка картошку, сунула руки в горячую воду и обварила их.
Домашние не раз говорили девочке: Хоть бы тебя Господь прибрал. Ну что ты сидишь в уголке? - бывало спросит ее мать. Мамочка, у меня теперь ножки не выпрямляются, - отвечала ей девочка. До трех лет она хоть и плохо, но все же ходила, а когда чувствовала, чтоне могла стоять, тогда за стену держалась. А с трех лет, по словам Матушки, она не ходила ни капли.
И последующие обращения к докторам никаких результатов не давали. Последней надеждой оставались столичные медики. Я просила врачей: Вы мне полечите ножки, чтобы я пошла. Что же вы не лечите? Они меня на руках носили и говорили с жалостью: Феёнушка, какая ты хорошая девочка, только ножки у тебя не ходят*.
Испытав, казалось, все возможности вылечить Феодосию, родители повезли девочку к отцу Василию, который ее в свое время крестил и произнес о ней пророчество, что ходить она не будет. Поздно приехали, - горестно сказал он. - Если бы привезли девочку ко мне сразу, тогда можно было бы ее вылечить. Он говорил о духовном лечении, но в происшедшем усмотрел особый Божий промысел о Феодосии. К тому времени ноги у нее перестали разгибаться совсем, и она уже никогда больше в своей жизни не встала на них.
Когда семья Артемьевых укладывалась спать в своем тесном домишке, почти все постели стелили на полу, а место больной девочки было под кроватью. Там она теперь не только спала, но и проводила большую часть дня. Я только под кроватью и сидела, - рассказывала Матушка, - мне никуда выйти не давали. То ребятишки обидят меня, то большие, мать иногда наподдаст: Уползай с дороги. А мне обидно, ведь не просидишь под кроватью все время.
Когда приходил с работы отец, он вытаскивал дочку из-под кровати и выносил ее в сад, где росли клубника, яблоки и сливы, и угощал фруктами. Я часто плакала горькими слезами, просила у него конфеточек, - вспоминала Матушка. - Отец скажет: У меня денежек нет*.
А девки получают?! А девки ребятишкам то пеленочки купят, то еще что.
- Ну, папочка, родненький, - соглашалась девочка, - я утру слезки, не буду плакать. А ты детишек возьми из люльки, меня положи туда немножко полежать, я же больная.
Побыть в люльке было большим утешением для девочки, которая в своей еще короткой, но безрадостной жизни видела так мало ласки и теплоты.
Михаил Артемович хорошо играл на гармошке, и нередко по воскресным и праздничным дням его просили поиграть на гуляниях в Дубровках. Жена, Феодосия Никифоровна, кроме церкви нигде не бывала, в свободное от работы время она хлопотала по дому, занималась с детьми и внуками.
Случалось, отец Феодосии говаривал домочадцам:Нынче я не пойду на вечерок в гармонь играть. И обращался к дочерям и невесткам: Девки, сегодня и вы сидите дома, я буду Библию читать. Послушать Священное Писание приходили и соседи. Михаил Артемович сажал Феодосию к себе на колени и начинал вслух читать Библию. Хоть и маленькая была, - с улыбкой вспоминала Матушка, - а читает отец Евангелие, я ушки навострю да слушаю.
Глубоко западали в чистое детское сердце богодухновенные слова Святой Книги.Не понимая многого из читаемого отцом, маленькая Феодосия уразумела, что Бог всегда помогает людям, и поэтому молила его о помощи. Боже, Боже, сшей мне сапожки, - обращалась она ко Всевышнему с наивной детской просьбой, так как не было у нее обувки и ножки мерзли. Сидя под кроватью, девочка,которой не исполнилось еще и двух годиков, умиленно пела: Заступница усем, усем, то есть всем, всем. Мать, бывало, подойдет к ней и скажет:
Ну что ты, косматочка моя, надо петь: Заступница усердная. Мамочка, я молюсь еще: Господи, Господи, будь со мною, - отвечала Феодосия. В неполные три года она знала молитвы Отче наш и Богородице Дево, радуйся...
Вскоре семья Артемьевых перебралась в другой, большой, но холодный дом, который прозвали казармой.
В этом доме были комнаты на четыре семьи и столовая для рабочих. Неподалеку от казармы находился карьер, где проходили трудовое воспитание разогнанные из монастырей монахини. Артемьевы подкармливали их, а те в свою очередь помогали им по хозяйству.
Одну из инокинь Михаил Артемович попросил ухаживать за больной дочерью. Монашка, бывало, начнет читать молитвы, 17-ю кафизму Псалтири, Евангелие и меня на коленочки поставит, - вспоминала Матушка.
Когда Феодосии было два года и три месяца, произошло событие, оставившее заметный след в ее жизни. Девочка сидела на полу, на подостланном одеяле, а мать - на лавке. Неожиданно в комнату заглянул неизвестный человек пятидесяти-пятидесяти пяти лет. Только отворил дверь и тут же спросил маленькую Феодосию: Есть ли у вас в доме иконы? - А как же, - удивленно отвечает она, - и здесь, и в другой комнате. Вот икона Святой Троицы, вот Спасителя, вот святой мученицы Варвары. И лампадочка у нас красивая.
Пришедший был в каком-то халате с фартуком, голова не покрыта, с бородой.
- Я печник, - сказал он девочке.
- Нет, ты не печник, - возразила она, - а батюшка. Ты меня спаси, у меня ножки не ходят!
- Терпи, так угодно Господу, - разъяснил пришедший. Потом он подошел к Феодосии, накрыл ее епитрахилью, прочел молитву и стал что-то говорить ей на ушко. Тут подошла мать, взяла девочку на руки и понесла ее на кухню.
Печник пошел за ними. Он сел у печи на лавку и стал говорить матери, чтобы девочку больше по врачам не возили и не отдавали ее в приют, как советовали некоторые знакомые. Когда печник сидел на лавке, полы его верхней одежды разошлись, и из-под нее Феодосия увидела светящееся одеяние, от которого разливался неземной аромат. Уходя, он сказал: Выучи молитву преподобному Тихону Калужскому. (Основанная им Тихонова пустынь от их деревни была километрах в ста.)
Когда вернулся отец, Феодосия Никифоровна поведала ему, как у них был печник и что он говорил. Я недалеко от дома был, и никто мимо меня не проходил, - сказал он в ответ. Так впервые явился Феодосии преподобный Тихон Калужский, Медынский, ставший ее небесным покровителем. Имя этого святого она примет впоследствии, будучи послушницей и монахиней.
Я с малолетства никакого утешения не видела. Сестры нарядятся в кофточки, а я - в грязи. Мне против сестер было обидно. Все вышитые, приглаженные, одна я замарашка. Я заморыш была: тоненькая, лохматая, грязная, меня в речке не отмоешь, - неоднократно с горечью вспоминала Матушка о своем безрадостном детстве. - Стала подрастать немножко и больная была, да и ребятишки меня дюже обижали. Я боялась всех.
Видя это, отец как-то и говорит: Давай-ка ее отгородим. Он принес домой доски, а Феодосия решила, что он хочет сделать для нее гробик: Собьет, в овраг отнесет и похоронит. Я испугалась, лежу как деревянная, - вспоминала Матушка, - а он спрашивает: Кто тебя напугал? - Ты напугал*. И рассказала ему о том, что подумалось ей.
Так была устроена первая келейка для будущей подвижницы. Уже тогда она не знала никакого веселья, никогда не играла ни с девочками, ни с мальчиками.
Один раз, когда деревенские девушки собирались водить хоровод, мать зовет ее:
- Ну, лохматая, пойдем, посмотрим.
- У меня же ножки не ходят, - отвечала ей девочка.
- Я тебя на руки возьму.
Мать села на лавку, посадила Феодосию на колени. Девушки завели хоровод, запели песню Зелен туман при долине. Услышав пение, девочка соскользнула с колен матери и быстро-быстро уползла в дом, залезла под кровать и занавесилась подзором.
Из всех невесток жалела Феодосию жена среднего брата, бездетная София. Это имя девочка выговорить тогда не могла и называла ее просто Софкой или нянькой Софкой.
Однажды, когда девочке было три года, София принесла ее в церковь. После окончания литургии обнаружилось, что Феодосия исчезла. София обыскала все уголки храма, но девочку не нашла. И ей ничего не оставалось, как обратиться к священнику: Как хочешь, батюшка, а ищи нашу девочку в алтаре. Там он меня и нашел спящей под престолом, по торчащей ножке нашел. Там завешено, я туда забралась и заснула, спать очень хотелось, - рассказывала матушка Макария. - Господь мне дорогу не преградил, а им глаза ослепил.
Как известно, по церковным правилам к престолу, на котором невидимо присутствует Господь, могут прикасаться лишь священнослужители. Да и в сам алтарь ни вносить, ни вводить девочек и женщин не полагается.
Когда Феодосии не исполнилось еще полных четырех лет, она решила помыть в речке ножки и заползла на самый край деревянных мостков, с которых обычно полощут белье. Доски были подгнившие, подломились, и она упала в воду. На берегу собрались люди: кто молится, кто причитает и убивается. Прибежала и мать Феодосии. Скорее от испуга, что ее могут привлечь к ответу, стала голосить. В деревне-то знали, что к девочке дома относятся плохо.
Двоюродная сестра Феодосии по материнской линии полезла в воду и вытащила утопленницу за волосы. Безжизненное тельце несчастной девочки положили здесь же, на принесенную кем-то простыню, и принялись откачивать. Наконец она подала первые признаки жизни. Прибежавший на крик сосед Артемьевых Антон Степанович завернул ребенка в простыню и, прижав ее к себе, понес в свой дом, говоря матери: У вас нет за ней никакого ухода, а она должна жить долго.
Антон Семенович был поваром в кремлевском Чудовом монастыре. Но когда монастырь закрыли, монахов и служащих разогнали, он приехал в родную деревню, где и жил через дом от Артемьевых с женой и двумя сыновьями.
В амбаре (а был он в крестьянском хозяйстве одним из самых чистых мест, где в закромах хранилось зерно) у Антона Семеновича висело много хороших икон и нарядных лампад, стояло большое, от пола до потолка, Распятие. А на табурете лежала огромная, весом в полтора пуда, старинная Библия в кожаном переплете с медными застежками, которую он привез из Чудова монастыря.
Дядя Антон, или Антоний Великий, как называла его Феодосия по имени святого, которое он носил, по ночам молился в своем амбаре. Иногда говорил он и ей: Ну, невеста Христова, что запечалилась, становись со мной на молитву. Я, маленькая, на коленочках стою, устану, вся замерзну, - рассказывала Матушка. Часто приходил к Антону местный священник, служил в амбаре тайно и причащал Феодосию.
В доме у Антона Семеновича девочке жилось спокойно и сытно. Ей купили платьице, полусапожки. Хозяйка дома Аксинья ухаживала за Феодосией и нередко клала ее отдохнуть на свою кровать. Когда все уходили из дома, девочку запирали в амбаре, где она молилась, а по возвращении забирали ее в дом.
Уже в раннем детстве у Феодосии появились первые признаки прозорливости. Однажды Антон Семенович сел на лавку, забылся сном и не проснулся. Думали, что он умер, а девочка сказала хозяйке: Тетя Аксюта, вы его не трогайте, а положите на кровать, он проспит три дня и сам проснется. Так и случилось: через три дня Дядя Антон проснулся и после этого словно получил откровение,стал еще более усердным ко всему духовному. Своим домочадцам он говорил, что время наступило нехорошее (началась безбожная пятилетка*,
во время которой планировалось покончить с религией), что надо больше молчать и очень много молиться. А Михаилу Артемовичу прямо сказал: Из твоей дочери можно сделать божественного человека.
Хоть и жилось Феодосии у соседей хорошо, она все же скучала по матери, поэтому ее носили домой. Так она и проживет несколько лет в двух домах до техпор, пока к соседке не приедут из Москвы на постоянное жительство ее сестры. Спокойная жизнь в этом доме с той поры нарушится, и Феодосия вынуждена будет покинуть гостеприимный дом соседей.
Чаще всего большая семья Артемьевых ездила причащаться в церковь села Кикино, которая была к ним значительно ближе. Брали с собой и Феодосию. На коленочках всю службу простою, - вспоминала Матушка, - а отец Иван подойдет и скажет: На тебя радостно смотреть, как ты хорошо молишься. Мать часто говорила больной девочке: Вот ты бедовая, у тебя Матерь Божия ножки и отняла. А в кикинской церкви была большая икона Богоматери Всех скорбящих Радость*. Однажды София принесла девочку в храм и посадила ее на
скамейку. Феодосия сползла на пол, добралась до этой иконы, ухватилась за ее края руками и так горько плакала, что у всех бывших в храме людей на глазах невольно навернулись слезы. Из алтаря вышел настоятель, взял девочку на руки и стал утешать ее, говоря, что Царица Небесная ни у кого ножек не отнимает. Они у тебя просто больные, и ты так больше не говори, а то Она может обидеться. После совершения литургии священник, придя к Артемьевым, вразумлял отца и мать, чтобы никто и никогда из семьи не говорил девочке
о ее болезни. А она просила еще, чтобы он убедил родителей не звать ее больше Феёнушкой. После этого все домашние называли ее только полным именем.
София часто носила девочку в церковь: сама приоденется, Феодосию непригляднее оденет и несет ее в храм. *Я церковь очень любила, и как увижу батюшку, хочет он того или нет, уцеплюсь ему за шею и крепко-раскрепко поцелую. Батюшка Иван меня чуть ли не с крестом встречал, просфор во все карманы напихает. Возьмет меня на руки и понесет в алтарь. Люди говорят:
Что это такая за девочка, что ее в алтарь носят? Он очень любил со мной поговорить. А то домой затащит, на широкую лавку посадит, чтобы мне удобнее было. Я боялась: он как огнем пылал - такой свет от лица был. Я бы поела у него за столом, но боялась до смерти. Я даже на него лишний раз боялась поглядеть*. Судя по всему, отец Иоанн догадывался об особых небесных дарах Феодосии и ее избранничестве. Сам же он умер в день Светлого Христова Воскресения в своем храме, в полном священническом облачении.
Я незнамо как молилась Матери Божией и просила: Исцели меня от болезни, прости меня, если я грешная. Плакала, просила Царицу Небесную, а Она явилась во сне и говорит: Что ты плачешь, что ты убиваешься? Ну что теперь делать, раз ножки не ходят? - рассказывала Матушка. - Я молитву к Ангелу-хранителю никак не могла запомнить и очень плакала. Ладно, буду тебя учить, - сказала Матерь Божия. Я так запоминала: увижу Ее во сне, Она скажет: Давай почитаем. Я буду читать, а ты запоминай*. Она два раза прочтет,
и я запомню. Она в память мне все уложила, и я стала читать, как по лесенке. Теперь ты никогда не забудешь, - сказала Царица Небесная девочке, которой было в ту пору пять лет.
Тогда же врачи хотели сделать ей операцию и нарастить жилы на ногах, чтобы они могли разгибаться. В больнице Феодосию подготовили к операции, сделали наркоз, хирург взял в руки скальпель, но через мгновение в ужасе отпрянул со словами: О, Господи, прости. Пришедшего в себя доктора стали расспрашивать, что случилось, почему он не делает операцию. Небесная стража стоит и не отступает. Ему грозно было сказано, что это дитя нельзя трогать! В больнице пролежала Феодосия с Рождественского поста и до лета,
а потом ее выписали.
Ей было около семи лет, когда ее ноги до самых колен покрылись язвами. Девочка взывала к Матери Божией и Симеону Богоприимцу о помощи. И вот под Воздвижение лежу, прошу Матерь Божию: Пришли какого-нибудь угодничка, чтобы хоть половину ран снял. Была светлая лунная ночь, двенадцать часов пробило. Смотрю, кто-то в светлых одеждах отодвинул стекло в окне и крикнул мне: Матушка Феодосия, скажи матери, чтобы она сходила на огород, сломала капустные листики и положила тебе на ножки*. А у нас такая большая
капуста была, - говорила она, - что листом ножку можно два раза обернуть. Сделали, как было сказано, я три дня спала, и ножки зажили. Вот какую маленькую, а уже Матушкой называли*, - добавила она.
Когда пришло время идти в школу, как же я плакала, до боли в сердце, - вспоминала матушка Макария. - Все мои ровесники в школе, а я больная. Я, как увижу учительницу, кланяюсь ей в ноги: Миленькая, возьми меня учиться. А потом обратилась к Матери Божией: Владычица, зачем Ты меня оставила, я же буду неграмотная. Матерь Божия, научи меня всему небесному, Ты же не хочешь, чтобы я осталась темной*.


продолжение следует......


Божией Вам помощи
Мария
maria-mj @ yandex.ru